С марта 2021 года, когда появились первые сообщения о наращивании российских войск на границе с Украиной, Кремль готовил пространство для ведения боевых действий как в реальности, так и в информационной сфере. В то время как западные наблюдатели считают российское вторжение в Украину практически неизбежным, украинские официальные лица призывают не нагнетать панику. Майкл Васюра, американский политический аналитик, работающий в Москве, объясняет, почему есть основания полагать, что Кремль действительно готовится к войне.
7 февраля 2022 г.: украинский военнослужащий рапортует командующему по военной связи из убежища на линии фронта вблизи города Золотое (Украина). Фото: Евгений Малолетка | AP.
Подготовка
10 февраля на западных и южных рубежах Беларуси начались совместные российско-белорусские военные учения «Союзная решимость-2022». В соответствии с официальным сценарием союзные войска «северной» коалиции, объединяющей «Республику Полесье» и «Северную Федерацию», должны отразить агрессию стран «западной» коалиции и подконтрольных ей террористических организаций. Главной причиной конфликта названо стремление «западных» дестабилизировать ситуацию в «Республике Полесье», сменить ее политическое руководство, добиться ликвидации Союзного государства и тем самым ослабить «Северную Федерацию». Позднее к вражеской коалиции присоединится «Республика Днепровия». Несмотря на вымышленные названия стран-участниц «конфликта», основная идея легенды учений предельно прозрачна. Есть все основания полагать, что эти маневры являются отработкой нападения на Украину, которое, как утверждают некоторые аналитики, приведет к захвату Россией украинской территории к востоку от Днепра.
Справедливости ради стоит заметить, что предыдущие пессимистичные прогнозы на тему скорой войны не оправдались. В апреле 2021 года, после того как было замечено, что Россия размещает дополнительную военную технику вблизи украинской границы, тревожные опасения развеял министр обороны Сергей Шойгу, сообщивший об успешном завершении «контрольных проверок боеготовности» российской армии. В тот момент официальные лица в Вашингтоне и Москве обсуждали возможные пути деэскалации кризиса, и заявление Шойгу было воспринято как предпосылка для организации саммита Путина и Байдена, который, действительно, состоялся позже в июне. В конце апреля несколько тысяч российских военных вернулись из приграничных районов на свои постоянные базы. Прокремлевские СМИ, которые на протяжении трех недель тиражировали пропагандистский месседж о том, что Киев готовится начать наступление, чтобы вернуть контроль над сепаратистскими образованиями в Донбассе, заметно успокоились. Тем не менее большая часть российской военной техники, передвижение которой фиксировалось в первые недели весны, осталась около границы с Украиной.
В начале ноября военная истерия продолжилась. На фоне переброски российских танков на запад страны снова остро встал вопрос о целях наращивания военного присутствия РФ. Оптимистично настроенные наблюдатели на Западе вздохнули с облегчением, когда в середине декабря МИД России опубликовал два проекта договоров, сформулировавшие российские требования о «гарантиях безопасности», и в последующие недели в западных столицах активно обсуждался вопрос, какая комбинация дипломатических уступок сделает возможным мирное урегулирование кризиса. Глава Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин также высказал мнение, что предложение российской стороны содержало «стартовую цену, а не ультиматум».
Проекты документов, подготовленные российским МИДом, включали как вполне практические, так и откровенно максималистские требования. К последним относятся, в частности, положения о том, что НАТО должно отвести свои силы на позиции 1997 года и отказаться от любого военного сотрудничества с Украиной. Эти два пункта с самого начала стали для представителей США и НАТО камнем преткновения. В то же время Россия предложила провести переговоры о восстановлении соглашения, аналогичного договору о ракетах средней и меньшей дальности, из которого Соединенные Штаты в одностороннем порядке вышли в 2019 году. Несмотря на слова замминистра иностранных дел Сергея Рябкова о том, что предложения России по «гарантиям безопасности» — это «не меню, где можно выбирать одно или другое», многие ожидали, что Москва все же окажется готова пойти на компромисс ради разумного дипломатического разрешения конфликта.
События последующих недель, однако, явно свидетельствуют о том, что достижение дипломатического компромисса никогда не было целью России. Контакты между переговорщиками продолжались, но 14 января глава российского МИДа Сергей Лавров фактически объявил о завершении переговорного процесса. Он также заметил, что российская сторона по-прежнему рассчитывает получить «юридически обязывающие гарантии» по всем выдвинутым ранее требованиям, и тем самым неофициально подтвердил, что оторванные от реальности проекты договоров в действительности были ультиматумом. Письменные ответы на эти требования, переданные российскому МИДу 26 января, также не смогли снять обеспокоенность России «ростом военно-политической напряженности в непосредственной близости от ее западных границ». На протяжении этого дипломатического шоу Россия продолжала перебрасывать войска и технику к своим юго-западным рубежам, а по всем пропагандистским каналам тем временем звучал месседж о том, что западные силы готовят украинских радикалов к «провокациям» в Донбассе. Российская общественность не в восторге от перспективы войны, однако, если война все же начнется, Кремлю удастся убедить значительную часть населения в том, что Москва оказалась против своей воли втянута в конфликт враждебными западными державами.
Иными словами, последние десять месяцев Кремль пытался оправдать, — по крайней мере, в глазах внутрироссийской аудитории — потенциальное военное столкновение с враждебными зарубежными странами, якобы контролирующими украинские власти. Западные лидеры неоднократно предлагали России возможностидля деэскалации, в том числе переговоры по любому из взаимоприемлемых требований по безопасности, предъявленных Москвой. Кремль ответил переброской к границе с Украиной дополнительных сил и запасов донорской крови. Развязывание войны требует тщательной логистической подготовки и перераспределения ресурсов. Большую часть прошлого года Россия методично приводила в действие все составляющие, необходимые для начала наступательной военной операции, которая может быть приурочена к завершению 20 февраля военных учений в Беларуси.
Последний шаг
Потратив столько государственных ресурсов на подготовку сил для вторжения и создание casus belli(формального повода для начала войны), отдаст ли Путин приказ о наступлении?
Такое развитие ситуации явно не в интересах российского государства, ведь реальная военная операция приведет к результатам, противоречащим заявленным геополитическим приоритетам РФ. Вторжение повлечет за собой жесткие экономические санкции Запада и увеличение натовского контингента в Восточной Европе, а также потенциально вдохновит тысячи украинских граждан на партизанскую войну против любых оккупационных войск. Высокая вероятность того, что нападение на Украину отразится на благосостоянии и безопасности России, дает повод надеяться на мирное разрешение кризиса.
Дальнейшее усиление дипломатической и экономической изоляции России негативно скажется на материальном благополучии большинства россиян, однако, по мнению некоторых аналитиков, такое положение дел вполне может отвечать интересам правящей элиты. Разрушительные последствия войны и санкций создадут идеальные условия для уничтожения последних островков демократии как в самой России, так и в ближнем зарубежье. Как бы сильно ни упал уровень жизни в Москве, тотальный контроль над СМИ в сочетании с лояльностью спецслужб практически гарантируют невозможность массового народного протеста, не говоря уже о смене режима изнутри. При таком сценарии президентские выборы 2024 года, которые в нормальных обстоятельствах могли бы вызвать гражданские беспорядки наподобие недавних белорусских, теперь могут быть либо совсем отменены, либо сфальсифицированы еще более явно, чем обычно, без риска массовых волнений. После масштабных фальсификаций, потребовавшихся для сохранения «Единой Россией» большинства в Госдуме по итогам сентябрьских выборов, коллективный Путин может рассматривать репрессии в стиле Лукашенко как наиболее надежный способ остаться у власти. Приближение натовских войск вплотную к новой границе России вдоль Днепра может стать необходимым поводом, который, по мнению Путина, позволит ему оправдать дальнейшее нахождение у власти.
Все это не делает войну неизбежной, а означает лишь то, что в данный момент на Западе едва ли могут повлиять на процесс принятия решений российским президентом. По всей видимости, ни генералы, планирующие антитеррористическую операцию против «северной коалиции» на военных учениях в Беларуси, ни помощники Лаврова, готовящие его максималистские послания, ни кремлевские пропагандисты, сеющие панику из-за предполагаемой проамериканской «провокации» в Донбассе, не знают наверняка, к чему приведет их масштабная атака на реальность. За пределами властных кругов довольно очевидно одно: в течение многих месяцев Россия проводила операцию по формированию армии вторжения, способной уничтожить обычные вооруженные силы Украины и свергнуть демократически избранное правительство в Киеве. Иногда лучший ответ на вопрос, что делает Владимир Путин, звучит так: Владимир Путин делает именно то, что кажется со стороны. Россия действительно готовится напасть на Украину.
Перевод текста: Диана Фишман.
