Институт современной России

Под «русской Америкой» подразумеваются три миллиона сто тридцать тысяч человек, считающих себя русскими, — будь то по месту рождения, этнической принадлежности или просто по семейной традиции. Это чуть больше одного процента населения всей страны, составляющего, согласно последними данными Бюро переписи, 304 миллиона человек.

И на русском, и на английском одновременно в семейном кругу сегодня общаются 851 174 человек в возрасте от четырех лет и старше. Это на 391 процент больше, чем в 1980 году, когда в ходе переписи 173 226 человека ответили, что разговаривают дома на обоих языках.

Географически «русская Америка» сосредоточена на побережьях Атлантического и Тихого океанов. Согласно той же переписи 1980 года, 36 процентов «русских» проживают в Северо-Восточном регионе (тут находится их символическая культурная столица Брайтон-Бич), около 26 процентов осели на западе, 21 процент предпочли солнечный юг, а 17 процентов — Средний Запад.

Что касается недвижимости, то с легендарной легкостью расстающиеся с деньгами русские вновь привнесли ажиотаж на падающий американский рынок, не видавший активности такого масштаба с в 1867 года, когда царь продал Соединенным Штатам огромную территории Аляски, называвшейся когда-то «русской Америкой».

А в 2010 году в калифорнийском городке Форт-Россе (являющимся, кстати, самым южным русским поселением в Америке) луковицы куполов православной церкови и другие перестроенные здания времен Российской империи, стали бенефициарами одного миллиона долларов, пожертвованных Виктором Вексельбергом. В том же году 200 миллионов долларов инвестиций Михаила Прохорова спасли находившийся под угрозой срыва бруклинский девелоперский проект «Атлантик Ярдс» — крупнейший в Нью-Йорке после «Граунд Зеро». Сделка обеспечила Прохорову 80-процентную долю капитала баскетбольной команды «Нью Джерси Нетс» и 45 процентов акций спортивной арены, строящейся для команды в Бруклине. Теперь и у «русской Америки» имеется своя «доля» в НБА.

Однако, отвлечемся от «новых русских». Цифры отображают появление принципиально новой демографической прослойки, входящих в ее состав котрой окрестили «глобальными русскими».

Термин Global Russians первоначально возник для того, чтобы охарактеризовать состоятельную, международную целевую аудиторию журнала «Сноб» — журнала и интернет-портала, созданных в 2008 году. «Сноб» — медийная платформа с офисами в Москве, Лондоне и Нью-Йорке, созданная для Прохорова такими первоклассными российскими редакторами, как Владимир Яковлев и Маша Гессен.

Любопытно, что когда речь заходит об определении этого понятия, сами русские способны спорить до потери сознания. Маша Гессен охарактеризовала «глобального русского» как человека, «агрессивно впитывающего черты других культур, не предавая при этом своей собственной: он готовит, как француз, развлекается, как американец и дружит, как русский».

Не менее интересно было бы рассмотреть эту прослойку с точки зрения ее полной противоположности. Для этого идеально подходит вышедшее на экраны прошлым летом реалити-шоу Russian Dolls. В переводе название шоу может звучать и как «Русские куколки», и как «Русские матрешки» — на выбор.

 

 

Russian Dolls — это еженедельные получасовые эпизоды из жизни восьми русскоговорящих женщин иностранного происхождения, проживающих на бруклинском Брайтон-Бич. В фокусе — чрезвычайно драматическая любовь, жизни, семьи и «непримиримая дружба» участниц. Дебют этого шоу (летом 2011 года) на основном кабельном телеканале «Lifetime Network» был задуман продюссерами как объявление о новом явлении поп-культуры: добро пожаловать, русская Америка. Шоу незамедлительно вызывало негодование местных властей, призывающих к его запрету на основании того, что оно показывает Брайтон-Бич в плохом свете.

Одно остается очевидным: в то время как набирают силу состоятельные, образованные «глобальные русские», насколько иронично то, что подобное низкопробное реалити-шоу предоставляет больше еженедельного эфира русским американцам, чем кому бы то ни было еще на основном кабельном канале?

С культурологическим анализом выступил Майкл Идов, пишущий редактор «New York Magazine», автор романа «Кофемолка» и редактор сборника «Сделано в России: Невоспетые символы советского дизайна». Майкл, американский писатель русского происхождения, проживающий в США с 1998 года и пишущий на неродном ему английском с интеллигентной утонченностью, — прекрасный проводник в антропологию «русских матрешек».

«Я нахожу этот сериал крайне жалким, — говорит Идов. — Он полон фальши на всех возможных уровнях и поэтому просто не работает. Ирония еще и в том, что продюсеры шоу (с одним из которых я знаком лично) сами родом с Брайтон-Бич».

 

 

Противоположного взгляда придерживается Вас Случевский, нью-йоркский мультимедиа-дизайнер, эмигрировавший из Москвы в Соединенные Штаты в 1992 году. Случевскому не кажется, что «Русские матрешки» способны навредить имиджу русских американцев на Брайтон-Бич или где-либо еще. Шоу «просто закрепляет сложившийся давным давно имидж», — говорит он. Тут Случевский, отчасти, прав. Имидж русских с Брайтон-Бич выдуман отнюдь не «вредным» продюсером Russian Dolls. Продюсер просто утрирует существующие стереотипы. При этом, что бы ни попадало в камеру этого шоу, — страсти, люди, то, как эти люди говорят и думают, — все это действительно часть опыта, переживаемого русскими в США».

Вкусы в отношении телевизионных реалити-шоу — не единственное, что разделяет Случевского и Идова. Буквально в прошлом году, в статье «Клуб Прохорова», напечатанной в «New York Magazine», Идов написал о феномене «глобальных русских», отсылая к российскому миллиардеру Михаилу Прохорову, в некотором смысле пустившему в обиход это понятие, профинансировав «Сноб», в котором Идов в течение нескольких лет работал колумнистом. (Название, кстати, не имеет ничего общего с тем, что вы думаете: СНОБ — акроним, производное от русских слов «состоявшийся», «независимый», «образованный» и «благополучный».)

По задумке того же Идова, Случевский и еще пара дюжин русских нью-йоркцев снялись в постановочной фотографии к материалу, изображая «Клуб Прохорова». Рассматривая эту фотографию, складывается впечатление, что она сфабрикована отчасти ради того, чтобы подтвердить точку зрения Идова. «Это фото производит ложное впечатление того, что мы являемся дружным сообществом, — говорит Случевский. — Фактически же русские в Нью-Йорке — это рассеянная и эклектичная толпа людей, единственной общей чертой которых является русский язык, на котором они все говорят».

Случевский вспоминает, что, позируя для фотосессии «New York Magazine», он поймал себя на мысли, что знаком только с четырьмя из 25 человек, снимавшихся вместе с ним: с кинопродюсером Дарьей Жук, редактором по монтажу Димой Розиным, художницей Алиной Блиумис, художницей и кинорежиссером Александрой Лерман. (Остальными в порядке перечисления были: певица и художница Алина Симоне, помощник редакции Марк Кротов, журналист Ирина Александер, фотограф Евгения Фридлянд, писатель Гари Штейнгарт, писательница Аня Улинич, профессор Александр Назарян, художница Вероника Георгиева; педагог Ольга Брейдо, разработчик программного обеспечения Степан Пачиков, педагог Мария Генкина, галеристка Оксана Саламатина, писательница Лара Вапняр, профессор Нина Хрущева, сотрудница проекта «Сноб» в Нью-Йорке Бела Шаевич, педагог Марина Флинделл-Левин, эксперт по русскому искусству Соня Беккерман, сотрудники проекта «Сноб» в Нью-Йорке Таша Яковлева и Анна Комар, а также педагог Марина Квитко-Чернер).

«Полагаю, немалое количество эмигрантов из России (из тех, что с образованием и с деньгами) способно гармонично влиться в любое общество и прекрасно приспособиться к существованию в нем, — говорит Случевский. — Люди, о которых идет речь, много путешествуют. Они в курсе всех культурных трендов. Но это, само по себе, еще не делает их "глобальными русскими"».

Так что же тогда делает?

Спустя год после упомянутой выше фотосессии, Случевский еще раз подчеркивает, что восхищается достижениями Идова и согласен с большей часть из написанного им. Сам Идов за это время успел уйти из «Сноба». Показательно, что после этого расставания он дистанцировался и от своего манифеста о «глобальных русских».

«Честно говоря, я недопонимаю этот ярлык — «глобальные русские» — и то, как он определяется «снобами» и к ним примкнувшими, – говорит Идов. — Сегодня существует определенный круг людей международного масштаба: они пользуются «айпадами» и «молескинами», интересуются дизайном, медиа и новинками технологий. Но у входящих в эту категорию гораздо больше общего с подобными людьми, принадлежащими к другим культурам, чем с большинством собственных соотечественников. Только совершенно изолированной культуре нужен ярлык «глобальные» для описания такого типажа. Выражение «глобальный англичанин», к примеру, лишено всякого смысла. Так что термин Global Russians — в некотором смысле приговор России».

Степан Пачиков, соучредитель «Evernote Corporation» и других компаний-разработчиков программного обеспечения, внесших значительный вклад в развитие технологий распознания рукописного текста и виртуальной реальности, мог бы позволить себе не согласиться. Инсайдеры знают Пачикова как стойкого приверженца клуба «глобальных русских» — проекта «Сноб», добившегося в Нью-Йорке вполне конкретных успехов по сплочению местных русских всего за год существования.

Возвращаясь к Russian Dolls, я хотел бы посвятить несколько слов самим русским матрешкам. Раскручивая внешнюю оболочку «старшей» матрешки, удивленный иностранец находит внутри куклу размером поменьше, в свою очередь содержащую еще одну куклу поменьше, и так далее. Одноименное реалити-шоу придерживается похожего дизайна: внешняя оболочка предлагает что-то одно, но если ее приоткрыть, вы увидите другое измерение, с более глубоким, возможно, даже противоречащим тому, что лежит на поверхности, смыслом.

 

 

Светланы и Наташи этого шоу называют себя русскими и опрокидывают стопки водки со стремительностью, свойственной только русским. Но русские ли они на самом деле?

Майкл Идов, гостивший на тот момент в Москве и отвечающий на мои вопросы из Чикаго по электронной почте, на вопрос «Обсуждают ли русские американцы это шоу?» прислал мне шокирующий ответ: «Да! Они действительно с пеной у рта обсуждают его. Скачивают с интернета, смотрят. Для них это шутка с подтекстом: смотрите, как глупы американцы, что принимают этих провинциальных евреев за нас, русских».

«Интересно, что  стереотип, который пытается навязать нам это шоу, не подтверждает, но и не заменяет стереотип уже существующий. Новый стереотип фактически высосан из пальца. Откровенно говоря, я даже не уверен, что средний американский зритель этого реалити-шоу вообще имеет представление о русских. На мой взгляд, персонажи из Russian Dolls своим внешним обликом, манерами поведения и ценностями настолько неотличимы от своих итальянских, армянских и прочих "коллег", что создают только дополнительную путаницу», — продолжает свой критический анализ Михаил Идов.

Пытаясь прояснить, что же такое «настоящий русский», мы возвращаемся к Случевскому — за вторым мнением. Случевский делится альтернативной интерпретацией: хотя друзья и считают его «клевым парнем», его несколько напрягают незапланированные встречи с соотечественниками. В то же время Случевский уверяет, что всегда рад «познакомиться и пообщаться с настоящими русскими, которые также являются хорошими людьми».

«Честно говоря, Russian Dolls — не из тех шоу, что я смотрел бы по собственной воле, – смеется Случевский. – Но я нашел его забавным и интересным. В нем действительно что-то есть… что-то такое, что делает это шоу и захватывающим, и грустным одновременно».

Если уж на то пошло, то толково описать словами множество посылов «русских матрешек» или «глобальных русских» далеко не просто. Вероятно поэтому Идов в своей статье о «Клубе Прохорова» в «New York Magazine» обращается к описанию двух фотографий, резюмируя собственные размышления о демографии «глобальных русских» и их крестном отце-миллиардере.

Первая фотография (из фотосессии 2010 года), сделанная во время завтрака Михаила Прохорова с мэром Майклом Блумбергом и Джей-Зи, представляет из себя «отлично срежиссированную живописную картину нью-йоркской значимости для современности». На второй, сделанной в семидесятых, Барышников «сидит, развалясь, на кушетке в "Студии-54" между Стивом Рубеллом и Миком Джаггером». «Михаил Барышников — единственный, чье имя приходит на ум, когда задумываешься о русских, которым удалось попасть в касту самых заметных персонажей города», — пишет Идов.

 

 

«Прохоров и Барышников — совершенно разные люди во всех отношениях, — продолжает Идов. — Но обе фотографии производят на меня похожий эффект: когда я смотрю на этих двух русских, сидящих бок о бок с культовыми нью-йоркскими персонажами, это помогает мне почувствовать, что я свой в Нью-Йорке и что моя жизнь здесь, как и жизнь этих моих соотечественников, в каком-то смысле больше и значительнее, чем она была там, дома».

Определение «настоящего» русского остается предметом горячих дискуссий, особенно среди тех, кто свободно говорит на языке Пушкина. Неоспоримо одно: русский язык — бесценное сокровище и наследие, которое должно быть сохранено не только для российских детей, но и для всего мира.

Семья Случевского прекрасно вписывается в основные тенденции растущей русско-американской традиции, с одинаковым уважением относящейся как русскому, так и к английскому языкам. Как уже было упомянуто в самом начале, согласно информации Бюро переписи об исследованиях сообществ (информации от 2008 года, являющейся самой свежей информацией по этому вопросу) в русско-американских семьях полностью двуязычными являются 851 174 человек в возрасте от пяти лет и старше. Данные этого опроса населения основаны на информации, полученной о домашних хозяйствах, месте работы и проживания участников опроса, а сам опрос учитывает и происхождение. Под этом термином в США понимают либо «национальное происхождение человека или его родословная, корни или наследственность, либо место рождения человека, его родителей или предков до их прибытия в Соединенные Штаты». В этом уникальном определении и состоит причина столь разной трактовки понятия «русский» россиянами и моими соотечественниками.

Тем временем Случевский признается мне в любви к английскому языку. Тут же уточняя, что обучать своих детей хорошему русскому, чтобы тот столетиями передавался из поколения в поколение, — «наш долг и наша обязанность».

«Моему старшему сыну 11 лет. Он прекрасно говорит и по-русски, и по-английски. Он полностью двуязычен и двукультурен. А дочери три года, и дома она говорит только по-русски. Наверное, потому, что нам кажется, что английский от нее никуда не денется — она все равно его выучит. А сейчас, пока она еще маленькая, гораздо важнее заложить основы русского языка. Наши дети обязательно должны унаследовать русский язык. «Великий и могучий», он и есть их наследие. Это единственное, что действительно имеет значение».

ОТ РЕДАКЦИИ: Пока статья готовилась к выпуску, программа Russian Dolls перестала выходить в эфир: из-за низкого зрительского рейтинга проект был свернут, так и не оправдав больших продюссерских надежд. Седьмого октября «Лайфтайм» досрочно закруглился с показом, устроив вынужденный марафон из последних пяти эпизодов. 1 - 0 в пользу «глобальных русских».