На этой неделе рунет и соцсети взахлеб обсуждали две трагедии: гибель шахтеров в Воркуте и убийство четырехлетней девочки в Москве, – события, которые практически не освещались федеральными СМИ. Продолжилась и вечная дискуссия об экономических проблемах России и возможности европейского пути для страны. Между тем, западные эксперты сосредоточились на анализе сирийской стратегии России и провокационных заявлений Рамзана Кадырова. Об этом и многом другом в нашем традиционном еженедельном обзоре СМИ.
Церемония прощания со спасателями, погибшими 28 февраля в ходе поисковых работ на шахте «Северная», где произошло несколько взрывов. Погибшими также признаны 36 горняков. Фото: Максим Григорьев / ТАСС
Российские СМИ
Смертельная анестезия: почему нам не хотят рассказывать о трагедиях в Воркуте и Москве
Сергей Медведев, Forbes.ru
Автор анализирует поведение федеральных СМИ, практически не уделивших внимания двум событиям, потрясшим соцсети и рунет на этой неделе – убийстве четырехлетней девочки в Москве и гибели 36 горняков в воркутинской шахте. В России уже долгое время существует некая параллельная, вымышленная медийная реальность, в которой нет места проблемам внутри страны. Эта реальность позволяет россиянам вытеснять из сознания окружающую их неустроенность, бытовые проблемы и даже неуверенность в себе: СМИ выносят кризис за границы страны и успешно перенаправляют фрустрацию граждан вовне. Этот же прием позволяет сохранять неуязвимый, тефлоновый имидж власти. Автор отмечает, что в то же время в России произошла «психологическая анестезия всей нации», а общество продолжает поляризоваться.
Как Россия может выбрать Европу
Евгений Гонтмахер, «Ведомости»
Пока экспертное сообщество обсуждает «Стратегию-2030», автор говорит о том, почему в последние годы Россия не модернизируется, а скорее движется в сторону архаизации. Если институциональной целью стратегии и реформ 90-х была интеграция страны в западное пространство – от США до Японии и Австралии, – то сегодня государственная пропаганда убеждает граждан, что этот путь неприемлем для России с ее традиционными ценностями. Тем не менее, реформы необходимы в будущем, и автор предлагает ключевые сферы (какими бы утопичными они ни казались сегодня), которые должна принять во внимание «Стратегия-2030»: демократия (реформа государственного управления, отказ от пропаганды в СМИ, судебная реформа), экономика (снижение роли государства в бизнесе, снижение военных расходов, увеличение расходов на образование, науку, культуру), права человека, новая внешняя политика. Документ также должен пройти через широкое общественное и экспертное обсуждение, однако пока все эти идеи выглядят утопичными. «Но тогда и существующая власть, и страна обречены на дальнейшую деградацию», – заключает автор.
Экономический FAQ. Что сегодня определяет состояние экономики России
Андрей Мовчан, Carnegie.ru
Автор пишет о тотальном кризисе доверия капитала, предпринимателей и профессионалов к России. Так, порядка 40% производственных мощностей в стране физически и технически устарели. У государства нет средств на создание новых мощностей (дефицит бюджета составляет 3% ВВП, а возможно, вырастет до 5%), частные и иностранные инвесторы не готовы инвестировать в страну из-за кризиса доверия. В то же время за последние 16 лет суммарный отток капитала из России превысил совокупную выручку от продажи углеводородов. Доля частного бизнеса в ВВП сократилась до 30-35%, при этом доля малого и среднего бизнеса не превышает 20-22%. Россию ежегодно покидают 20-30 тыс. представителей профессионального и бизнес-сообществ: за несколько поколений страна потеряла 10% населения. Автор делает вывод, что «инвестиционный и предпринимательский ресурсы для экономики России можно считать отсутствующими как минимум до радикальной смены управленческой парадигмы».
Англоязычные СМИ
Рациональный выбор Путина
Раджан Менон, Foreign Affairs
Многим западным наблюдателям действия Путина на Украине и в Сирии могут показаться непредсказуемыми, однако автор видит в них четкую логику. Политическая элита в России (не только Путин) считают Украину исторической зоной российского влияния и не приемлют ее присоединение к ЕС. Аналогичного мнения в целом придерживается и население. Участие России в сирийском конфликте объясняется той же логикой: Сирия – стратегически значимый регион для России, в который Москва инвестировала начиная с 1950-х гг. Возможный коллапс режима Асада под натиском ИГИЛ спровоцировал Путина на решительные действия. Автор подчеркивает, что Россия не отступится от своих интересов ни на Украине, ни в Сирии, и Запад мало что может с этим поделать. Вероятно, что на Украине Путин надеется на смену режима в результате очередной революции, а в Сирии – на долгую игру, в ходе которой оппоненты согласятся на выгодную для Москвы сделку. Однако у такого подхода есть свои недостатки: цена войны и риск террора внутри России усиливаются, экономический кризис продолжается, и эти факторы могут вызвать рост протеста внутри страны.
Прагматики обращаются к геополитике
Лилия Шевцова, The American Interest
Шевцова продолжает анализ мнений западных экспертов, специализирующихся на России: в очередной статье речь идет о том, как эксперты интерпретируют украинский конфликт. Так, российские эксперты-прагматики объясняют истоки конфликта геополитическими опасениями России. В противостоянии между Москвой и Западом, возникшим после распада Советского Союза и усилившимся после расширения НАТО, Украина, по их мнению, просто стала полигоном неизбежного столкновения двух геополитических соперников (Шевцова напоминает, что идеологии нацизма и фашизма также опирались на геополитику). Западные эксперты-прагматики придерживаются мнения, что Европа последовательно игнорировала обеспокоенность России по поводу соглашения об ассоциации Украины и ЕС, поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что терпение Москвы в итоге лопнуло. Критикуя анализ конфликта, предложенный Ричардом Саквой и Стивеном Коэном, Шевцова предлагает обратиться к работам Андерса Ослунда и Александра Мотыля.
Чеченский гамбит
Татия Лемонджава, Foreign Policy
На прошлой неделе Рамзан Кадыров объявил, что готов сложить с себя полномочия президента Чечни, которые истекают 5 апреля. Многие наблюдатели считают это заявление очередным заигрыванием с Кремлем: для усиления легитимности своей власти Кадыров якобы хочет, чтобы Путин лично попросил его остаться главой региона. Автор отмечает, что чем дольше Кремль полагается на Кадырова в управлении Чечни, превратившейся по сути в исламскую республику внутри светской России, тем больше превращается в заложника ситуации. Скорее всего, Путину придется сделать именно так, как хочет Кадыров по двум причинам. Во-первых, лидер Чечни действительно установил жесткий контроль над мятежной республикой, а во-вторых, любое иное решение продемонстрирует ошибочность политики Путина, чего он никак не может допустить.
