Институт современной России

Когда российские чиновники или бизнесмены в кремлевских и околокремлевских кругах, не упоминая фамилии, произносят имя-отчество «Игорь Иванович», то все вокруг, как правило, прекрасно понимают, о ком идет речь. Несмотря на то, что в российском правительстве есть еще один нешуточный Игорь Иванович (первый вице-премьер российского правительства Шувалов), главным «Игорьиванычем» безоговорочно считают именно Сечина — фигуру в российской политике чуть ли не сакральную. Имя его стараются не упоминать всуе, а если и произносят, то подобострастно, с трепетом в голосе.

Вопрос о том, куда Сечин уйдет из правительства Владимира Путина, волновал общественность не меньше, чем состав кабинета министров и администрации президента вместе взятых. Наконец, на прошедшей 22 мая встрече с премьером Медведевым, Сечин получил новое назначение, став президентом и председателем правления «Роснефти» (компании, в 2004-2007 гг. поглотившей все наиболее привлекательные активы ЮКОСа, на тот момент безусловного лидера топливно-энергетического комплекса России).

Новость об этом назначении может, на первый взгляд, быть интерпретирована как понижение статуса одного из самых влиятельных и приближенных к российскому президенту лиц. Приглядевшись, однако, можно понять масштаб амбиций бывшего вице-премьера: на базе полностью государственной компании «Роснефтегаз» планируется создать новую гигантскую корпорацию. В нее войдут государственные активы из самых разных отраслей экономики, однако ядро новой империи будет сосредоточено в энергетике. Чиновники неофициально называют новую компанию РосТЭКом. Наращивать свои активы госкорпорация будет, скупая акции крупных госкомпаний. Это теперь называется «приватизацией по-русски». Как говорится, «легким движением руки брюки превращаются…» — так из агрессивного противника «распродажи Родины за копейки» Игорь Сечин превратился в сторонника приватизации в интересах подчиненной ему госкомпании.

Одним из первых указов едва вступившего в должность президента России Владимира Путина было поручение правительству утвердить программу продажи пакетов акций компаний ТЭК и электроэнергетики на 2013-2015 годы. Несколько растерявшиеся представители крупного бизнеса, эксперты и инвесторы пытались понять логику власти: что это — сворачивание приватизации или ее начало? На недавней встрече с президентом сомнения изумленных предпринимателей попытался донести до Путина глава РСПП Александр Шохин. Ответ главы государства представлял собой полнейший абсурд. Наказав бизнесменам внимательнее читать свои предвыборные статьи, Путин напомнил, что до 2016 года планирует понизить долю участия государства в сырьевых компаниях, а также в «Ростехнологиях», Объединенной авиастроительной корпорации и Объединенной судостроительной корпорации. «Понизить! — повторил президент. — Что тут неясного? Что касается компаний ТЭКа, то они играют совершенно особую роль. Нам бы не хотелось, чтобы они были приватизированы по копеечке одними компаниями, а потом перепроданы за рыночную цену другим. Уж если продавать, то за приличные деньги». Здесь же глава государства заявил, что компании ТЭКа нуждаются в деньгах и поэтому могут быть докапитализированы усилиями «Роснефтегаза». Иными словами, приватизация будет представлять собой не снижение доли государства в компаниях, а перекладывание акций из одного госкармана в другой, на этот раз — в сечинский.

Возникает законный вопрос: причем тут «Роснефть»? Так ведь «Роснефть» — это реальный актив, а «Роснефтегаз» — всего лишь «крыша», созданная в 2004 году для того, чтобы государство могло провернуть интересную ему сделку — довести свою долю в «Газпроме» с 38% до контрольного пакета, заплатив за это 100% акций «Роснефти» (которые, в свою очередь, были внесены и в «Роснефтегаз»). За этим стояли планы «газпромовского клана» по поглощению «Роснефти» вместе с активами обанкроченного ЮКОСа. Но Сечин, тогда уже вовсю курировавший «Роснефть» и активно приближавшийся к контролю над ЮКОСом, смог переиграть своих конкурентов. «Роснефть» одержала ожидаемую победу в битве за крупнейший актив ЮКОСа — «Юганскнефтегаз» (ЮНГ). В результате, активы «Роснефти» значительно выросли, а слияние с «Газпромом» усилиями Сечина провалилось. При этом «Роснефтегаз» — государственная холдинговая компания, владеющая сегодня чуть более 75% акций «Роснефти», — сохранился.

Под этой «крышей» Сечин и будет строить свою новую империю, пока что используя площадку «Роснефти». Происходить это будет за счет выкупа эмиссий акций компаний ТЭКа, исподтишка выведенных президентским указом из-под приватизации (путем включения их в списки стратегических предприятий России). Под эгидой «Роснефтегаза» Сечин намерен создать крупнейший на российском рынке профильный сервисный холдинг.

Анонимные источники «Коммерсанта» и «Ведомостей» охотно делятся подробностями. Речь идет о передаче «Роснефтегазу» акций «Транснефти», «Зарубежнефти» и даже активов в электроэнергетике. Игорь Сечин недавно добился передачи под контроль Федеральной сетевой компании (ей принадлежат магистральные сети) «Холдинга МРСК» (контролирует региональные сети), победив в межклановой войне другого «путинского олигарха» Сергея Чемезова (его человек руководил холдингом МРСК). Теперь объединенная компания может перейти под управление «Роснефтегаза», в которой специально для этих целей будет создано дочернее предприятие во главе с бывшим министром энергетики Сергеем Шматко, человеком Сечина.

«Роснефть» намерена активно развивать и газовый бизнес: для этого идет активное объединение газовых активов с независимым производителем «Итера». В итоге, под зонтом новой госкомпании, только что переданной в личное управление Сечину окажутся наиболее привлекательные активы самых «хлебных» российских отраслей, кормящих, по сути, всю страну.

Важно пояснить, что для управления госсобственностью в России имеется специальное правительственное агентство — «Росимущество». Когда появляется «прослойка» в виде «Роснефтегаза», активы которого переводятся в категорию стратегических, это означает, что все решения по этим активам согласуются с Кремлем, а не с правительством. Становится понятен смысл интриги, связанной с назначением Аркадия Дворковича вице-премьером по ТЭКу.

Дворкович — давний, но слабый противник Сечина. О том, как медведевский человек будет курировать деятельность «путинского» госолигарха, под контролем которого находятся крупнейшие топливно-энергетические активы страны, сейчас спорят и спекулируют все. На самом деле все просто: никак. Через «Роснефтегаз» Сечин будет фактически управлять активами, которыми по идее должно было бы управлять правительство России в лице своего вице-премьера Дворковича.

Игорь Иванович Сечин семимильными шагами приближается к своей мечте — созданию некой гигантской «Госнефти», доминирующей на российском рынке и активно развивающей партнерство с иностранными инвесторами. Сечин приложил массу усилий для того, чтобы к моменту ухода из правительства подготовить почву для совместных проектов на шельфе с Exxon Mоbil и Statoil, а также ENI: анонимные представители, близкие к «Роснефти», не скрывают в СМИ амбиций своего шефа превратить «Роснефть» в одного из крупнейших мировых игроков. Сейчас на рынке активно ходят слухи о намерении «Роснефти» выкупить долю BP в компании ТНК-BP, после чего консорциум миллиардеров AAR (второй акционер ТНК-BP) станет намного сговорчивее.

Если мотивы Сечина более или менее понятны, то мотивы Путина представляют отдельную тему для разговора. Ясно, что без своего старшего товарища Сечин никогда не имел бы шанса даже на миллиметр приблизиться к положению, которое он занимает сегодня в неофициальной иерархии российской власти. Вопроса о том, зачем Сечину нужен Путин, не возникает ни у кого. Вопрос в другом: зачем Путину нужен Сечин?

История отношений двух самых влиятельных персонажей современной России уже достаточно хорошо изучена: сперва вместе «ходили в разведку», затем бок о бок работали в мэрии Санкт-Петербурга. Сечин неизменно сопровождал Путина на всех этапах его карьеры, отвечая за секретариат, графики, встречи, аппаратные дела. Путин доверяет ему, опираясь на простую логику: люди надежнее институтов. На Сечина был замкнут весь документооборот в Кремле, именно под его влиянием российские «силовики» начали активную и успешную экспансию в экономику.

Пик сечинского успеха приходится на 2003-2007 гг: драматическое для страны «дело ЮКОСа» — детище Сечина. С 2003 года именно с его подачи, под покровительством и с одобрения Путина, в стране начался новый этап развития, в основу которого легла логика моноцентризма, кланово обусловленной кадровой политики, ликвидации частной олигархии, появления политэмигрантов и переписывания законов под новую «вертикаль». Выстроенная в первый срок президентства Путина система управления к сегодняшнему дню мало изменилась, чего, однако, нельзя сказать о судьбах многочисленных ее создателей, кураторов и идеологов. На сегодня олигархов «лихих 90-х», которых так любит критиковать Путин, сменили серые, малоизвестные в народе, но очень любящие государство «олигархи бюджетные», чей патриотизм «оплачивается» доступом не только к «бюджетной кормушке», но и многомиллиардными контрактами государственных или окологосударственных компаний.

Сечина называли неформальным главой группы «питерских чекистов», к концу второго президентского срока Путина развалившейся на множество враждующих кланов, фактически уничтожающих друг друга. Из межклановых войн непобедимым вышел лишь Сечин — его группа влияния по-прежнему сохраняет сильные позиции в ФСБ, СКП, МВД и других силовых (и не только силовых) структурах. Сегодня мы наблюдаем за началом качественно нового этапа сечинской карьеры: пройдя путь чекиста, секретаря, идеолога и чиновника, Игорь Иванович берет на себя новую роль топ-менеджера международного масштаба.

Последние четыре года Игорь Сечин банально ждал своего часа, методично структурируя энергетические активы под свое будущее в роли главы энергетической суперкорпорации. И все бы хорошо, если бы не два принципиальных «но». Для Сечина в его новом статусе существует два стратегических, совершенно не подконтрольных ему риска, способных не просто обанкротить все усилия по построению «светлого корпоративного будущего», но и угрожающие Сечину «страшным судом» по всем его делам.

Первый риск — внешний. Нынешняя элита хорошо помнит ноябрь 2008 года, когда в кулуарах российского правительства на фоне лихорадки фондовых рынков главными темами дня были: «куда валить» и «как бабло спасать». Значительное падение мировых цен на нефть может стать катастрофическим для российской экономики, социально-политической системы, «вертикали» и режима власти в целом. Малоэффективная, громоздкая, обросшая долгами компания-«крыша» под названием «Роснефтегаз» может быстро превратиться в неподъемное бремя со всеми вытекающими отсюда вопросами об ответственности.

Второй риск — внутренний. Главный ресурс Сечина — это Путин. Главный ресурс Путина — это рейтинг. Социологи фиксируют значительную и глубокую эрозию поддержки президента со стороны «путинского большинства», пока не нашедшего президенту альтернативы (еще и потому, что Путин вовремя зачистил политическое поле).

Однако Путин уже перестал быть «президентом надежды» — его больше не ценят за стабильность, ныне все чаще понимаемую как застой. Президент утратил «тефлоновость» и сакральность, его дворовой сленг теперь вызывает раздражение. Рейтинг — всего лишь большая инерция, обреченная затухать постепенно и неизбежно, освобождая политическое пространство для новых, современных и более динамичных сил.

Видя (вот только понимая ли?) все эти тенденции, интересно, задумывается ли Сечин о том, что может легко и быстро потерять контроль над своей империей просто потому, что у руля страны окажется не Путин? Какой бы могущественной не была новая суперкорпорация, Сечин никогда не сможет конвертировать входящие в нее госактивы в свои собственные. Это вечное проклятье «серого кардинала», обреченного быть наиболее влиятельным, но при этом самым уязвимым среди всех друзей Путина, успешно сколотивших себе крупные частные капиталы.