Превращение «Роснефти» в крупнейшую нефтяную компанию в мире является очередной победой госкапитализма в России. Последовательную реализацию концепции «национальных чемпионов» можно наблюдать практически во всех отраслях экономики на протяжении всех тринадцати лет правления Владимира Путина. Однако, по мнению экономического эксперта ИСР Игоря Бута, безусловным эталоном госкапитализма является «Газпром»: именно его пример позволяет смоделировать будущее «Роснефти» и дальнейшую траекторию развития российской экономики.
Председатель правления «Роснефти» Игорь Сечин (слева) и председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер (справа), возглавляющие две крупнейшие российские монополии, очевидно, довольны победой госкапитализма в России
«Газпрому» есть что предъявить на мировой ярмарке корпоративного тщеславия. В 2010-2011 годах «национальный чемпион» стал крупнейшей в мире компанией по объему прибыли. За период 1998-2007 годов капитализация компании выросла в разы, за что журнал Harvard Business Review назвал ее главу Алексея Миллера самым эффективным руководителем на развивающихся рынках. Однако финансовый успех «Газпрома» не принес предполагаемых выгод основному собственнику компании — Российской Федерации.
История «Газпрома» последних десяти лет — это история перераспределения экономической ренты от потребителей и государства в пользу закрытого круга инсайдеров. Будущее компании сейчас под вопросом в связи с полномасштабными изменениями на мировом энергетическом рынке. Анализ стратегии «Газпрома» за последние десять лет позволяет заглянуть в будущее компании и ее нового спарринг-партнера «Роснефти», а также оценить последствия государственного капитализма для российской экономики в целом.
Триумф монополии
Каждый корпоративный крах по-своему уникален, но у всех успешных компаний есть сходство — наличие монопольной власти. Современные компании (такие, как Google, Apple, Microsoft или P&G) обеспечивают свое рыночное доминирование за счет инноваций, патентов и брендов. В случае «Газпрома» успех связан не только с высокими ценами на энергоносители, но и с успешно реализованной стратегией, направленной на увеличение монопольной власти корпорации.
Во-первых, компания смогла защитить свой эксклюзивный доступ к российским газовым ресурсам, лицензии на освоение которых в конце 1990-х – начале 2000-х годов получили целый ряд частных российских и иностранных компаний. «Газпром» не ограничился законодательным закреплением своего исключительного права на разработку стратегических месторождений и экспорт газа из России. Компания последовательно поглощала своих даже незначительных конкурентов. Подобным сделкам, как правило, предшествовали скоординированные действия российских властей. Под угрозой отзыва лицензий, экологических штрафов, налоговых санкций и уголовного преследования собственники добывающих активов охотно шли на компромиссы со «старшим братом». Таким образом компания приобрела фактический контроль над сахалинским проектом «Shell», изначально принадлежавшим «ТНК-ВР» месторождением «Роспан», «Нортгазом», активами «Итеры», проектами «Новатэка» и другими активами. Тактика «выжженной земли» не допускала появления независимых игроков в российской газовой отрасли.
Победа «Газпрома» в газовой войне оказалась пирровой. Развитие технологий по производству сжиженного газа обесценило инвестиции в газовые сети, которые сейчас уже нечем заполнить
Во-вторых, компания стремилась закрепить свои отношения с потребителями. «Газпрому» удалось заключить долгосрочные контракты со своими крупными европейскими клиентами. Для них партнерство с «Газпромом» было привилегией и важным конкурентным преимуществом. Получая эти контракты, они становились адвокатами газовой монополии в Европе. После падения цен на газ стало понятно, что эти контракты выгодны, прежде всего, «Газпрому», а не его партнерам. Российской компании удалось переиграть своих контрагентов.
Принцип «разделяй и властвуй» был важным в переговорной политике «Газпрома». Для каждого клиента устанавливалась отдельная цена, которая держалась в секрете. С каждого потребителя монополия получала максимум того, что он был готов заплатить. Энергетические компании малых стран, не имеющих доступа к альтернативным поставщика газа, платили больше, чем крупные корпорации с возможностью выбора.
В-третьих, за счет строительства «Северного потока» «Газпрому» удалось снизить свою зависимость от стран, через которые шел транзит российского газа. Украина и Беларусь ранее претендовали на часть монопольной ренты российской компании, но на данный момент обе страны покупают газ по той же цене, что и другие клиенты «Газпрома». Удалось блокировать и альтернативные проекты газопроводов для доставки газа в Европу из стран Средней Азии. Вместе с тем победа в газовой войне оказалась пирровой. Развитие технологий по производству сжиженного газа обесценило инвестиции в газовые сети, которые сейчас уже нечем заполнить.
Северный поток — крупнейший энергополитический проект «Газпрома». Мощность газопровода, вторая нитка которого была запущена в октябре этого года, составляет 55 млрд кубометров газа в год
В-четвертых, «Газпром» добился повышения цен на газ на внутреннем рынке. Сейчас российские потребители платят за газ больше, чем потребители в других добывающих странах, в том числе в США. Монополист вновь смог переиграть своих потребителей. Внутренние цены на газ поддерживают доходность компании в условиях ухудшающихся условий работы на внешнем рынке.
При этом в числе основных факторов успеха монополии не фигурируют ни выход на новые рынки, ни снижение издержек, ни развитие новых технологий или увеличение добычи. Напротив, за последнее десятилетие добыча «Газпрома» сократилась. Превышение «Газпромом» собственных инвестиционных смет и сравнение их со сметами конкурентов потрясают воображение. Монополист недооценил появившиеся на рынке технологии сжиженного и сланцевого газа, не смог освоить технологии добычи на шельфе, не заинтересовался производством автомобильного топлива на газе и уступил быстрорастущий китайский рынок газа поставщикам из Средней Азии и региона Персидского залива.
Однако победителей не судят. «Газпром» ведет себя так, как и положено вести себя монополии: максимизирует свою прибыль за счет повышения цен и сокращения производства. Монопольное положение вкупе с доступом к природной ренте делает смешными любые усилия по повышению эффективности и разработке новых технологий.
Где деньги?
Можно было бы порадоваться за собственников «Газпрома». Им принадлежит успешная компания с блестящими финансовыми показателями. Напомним, акционеры компании могут заработать либо на росте курса акций, либо на получении дивидендов. «Газпром» не отличается щедрой дивидендной политикой: у компании достаточно высокий уровень долга и много затратных проектов, в которые приходится вкладывать заработанную прибыль. Зато капитализация компании многократно возросла по сравнению с концом 1990-х. Особенно хорошо смогли заработать те, кто купил акции до либерализации рынка акций компании в 2005 году и продал их на пике роста российского фондового рынка в 2008 году. В числе «счастливчиков» многие российские олигархи, бывшие и нынешние чиновники, лучше других понимавшие политику правительства в газовом секторе.
Будучи еще канцлером Германии, Герхард Шредер (справа) стал главным европейским лоббистом проектов «Газпрома». Сменившая его на этом посту Ангела Меркель продолжила поддерживать тесные связи с российской газовой монополией
К сожалению, к числу бенефициаров «Газпрома» сложно причислить его главного собственника — Российскую Федерацию. Государство могло бы реализовать выгоду от владения компанией, продавая ее акции, когда их стоимость достигла пика. Однако в 2000-х годах государство не продавало, а покупало акции «Газпрома» — это было необходимо для восстановления формального корпоративного контроля над компанией.
Сегодня капитализация «Газпрома» в разы меньше, чем капитализация его близких аналогов, крупных международных энергетических компаний. Несмотря на то, что в последние годы монополия зарабатывает больше всех в мире, инвесторы не верят в устойчивость этих доходов и сомневаются в том, что хотя бы часть доходов когда-нибудь достанется им. Как результат, капитализация компании сократилась с $365 млрд в 2007 году до $110 млрд в октябре 2012 года. За тот же период «Газпром» переместился в рейтинге 500 самых дорогих компаний по версии газеты Financial Times с третьего места в конец первой полусотни.
Пусть государство — неэффективный собственник, зато со «своей» компании гораздо проще собирать налоги. По мнению профессора РЭШ Константина Сонина, государственная собственность для сырьевых компаний может быть оправдана в странах со слабой налоговой дисциплиной. Однако в российской практике все обстоит по-другому. Газовая отрасль, находящаяся в собственности государства, платила на порядок более низкий налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ), чем частная нефтяная отрасль. Именно государственные «Газпром» и «Роснефть» являются получателями большей части налоговых льгот для новых месторождений.
Многомиллиардные прибыли «Газпрома» не растворяются в воздухе. Их получают те, кто сотрудничает с компанией: строит трубопроводы, оказывает консалтинговые и посреднические услуги, дешево покупает и дорого продает активы монополии
Не получая прямых финансовых выгод, государство могло бы рассчитывать на косвенные выгоды от роста экономики в целом. Само существование «национальных чемпионов» во многом оправдывается их способностью осуществлять прорывные проекты, важные для экономики, но слишком рискованные и затратные с точки зрения частного бизнеса. «Газпрому» были доверены целый ряд таких проектов, каждый из которых был способен вывести на новый уровень экономику целых регионов. Удивительно, но в новой России до недавнего времени был завершен только один масштабный проект освоения газового месторождения, и он был осуществлен зарубежными частными компаниями. «Сахалин-2» был разработан консорциумом под руководством Shell и выкуплен «Газпромом» в момент начала добычи. Большинство собственных проектов «Газпрома» на данный момент заморожено.
В 1990-е и в начале 2000-х годов «Газпром» оправдывал свое привилегированное положение тем, что он «субсидирует» российскую экономику посредством низких цен на газ. Цены на газ в России действительно были (и остаются) существенно ниже цен «Газпрома» для европейских потребителей. Однако, как показывает пример США, где избыток газа и рыночные механизмы привели к резкому падению цен на газ (ниже уровня внутрироссийских цен), тезис о «субсидировании» является довольно спорным. При наличии конкуренции «Газпрому» не удалось бы продать весь свой газ по высоким европейским ценам, и средняя цена могла бы быть ниже той, которую монополия получает в результате дискриминации своих клиентов.
Конечно, многомиллиардные прибыли «Газпрома» не растворяются в воздухе. Их получают те, кто сотрудничает с компанией: строит трубопроводы, оказывает консалтинговые и посреднические услуги, дешево покупает и дорого продает активы монополии, управляет ее непрофильными бизнес-подразделениями. В истории России последних десяти лет можно найти несколько примеров, когда крупные строительные или финансовые компании быстро вырастали из ниоткуда на контрактах монополии, а потом так же пропадали в никуда, когда их собственники теряли расположение заказчика.
