Н.П.: Так как же можно говорить о демократии, если ты платишь много лет взятки…
П.И.: Да, но он пытался от этого уйти. Такие кардинальные перемены невозможно сделать за один день. Ходорковский внутри ЮКОСа отстроил такую систему, что лю бое воровство пресекалось очень жестко. Потом он хотел отстроить такую же систему снаружи, чтобы уже не быть зависимым от аппетитов государства.
Н.П.: То есть государство в государстве?
П.И.: Это нельзя сравнивать. Конечно, ЮКОС в некотором смысле копировал некоторые фрагменты российского государства, но смысл-то был в другом: это бизнес, подчиненный зарабатыванию денег для акционеров.
Н.П.: Вот есть Владислав Сурков, серый кардинал внутренней российской политики, в прошлом — высокопоставленный сотрудник группы «Менатеп» и друг Леонида Невзлина. И — ничего. Никто его по делу ЮКОСа в суд не вызывает и повесток не присылает. Даже вы, перечисляя всех злодеев, не упоминаете его фамилию.
П.И.: Это большой вопрос. Начать надо с того, что Славу Суркова лично я знаю лучше, чем Михаила Ходорковского, с которым мы общались только один раз. С Сурковым я познакомился, когда он работал зам. генерального директора ОРТ. Для меня он всегда был серьезным специалистом в области пиара, журналистики и государственной политики, не в бизнесе. Его нельзя назвать управленцем, он скорее стратег для разных проектов — умеет придумать план и найти людей для его воплощения. Он это хорошо делал на всех своих местах работы — что в «Менатепе», что на ОРТ, что в «Альфа-Групп». Потом он ушел в администрацию Ельцина. Кстати, когда пришел Путин, то он на первом этапе всю старую ельцинскую команду сохранил, если помните…
Н.П.: А как же нашествие питерских в Кремль?
П.И.: Сначала он привел только нескольких — Иванова, Сечина. У меня есть своя концепция того, как там все устроено. Наша верхушка делится на две части: те, кто служит этой системе, и те, кто реально правит. Путин, Виктор Иванов, тот же Игорь Сечин и менее заметные, но близкие к ним фигуры — это хозяева страны а остальные, начиная с Медведева, — это те, кто служит этому режиму, не принимая стратегических решений. Вот Слава Сурков — из тех людей, которые просто делают свою работу. Ему поставили задачу создавать «суверенную демократию» — он ее придумал; концепция хозяев устроила, вот он ее и создает. Вы поймите, что все эти известные лю ди могут сколь угодно думать и говорить, что разрушать ЮКОС было неправильно, но это ничего не меняет. Потому что есть пахан, «лидер нации» — вот он и решил, что Ходорковский должен сидеть в тюрьме, а Медведев должен быть президентом. И конфликт Путина с Ходорковским — не личный конфликт, а конфликт концепций, идей, как нужно развивать страну. Есть идея Путина, который считает, что крупный нефтяной бизнес должен контролироваться государством, а «государство — это я».
Н.П.: В этой истории ведь гораздо больше участников. Вот, скажем, Дарт Вейдер российской системы Игорь Иванович Сечин, о котором все как-то забыли…
П.И.: Никто не забывал. Сечин для нас ключевая фигура во всей этой истории. Он, безусловно, человек одаренный и при этом редкая сволочь, он в состоянии управлять крупными процессами, оставаясь рядом с Путиным долгие годы, влиять на него в какой-то степени. Вот как раз Сечина я могу назвать эффективным менеджером, который считает, что государство может под себя подгрести право управлять немереными активами и вести «это быдло» под названием российский народ в нужном направлении. Ведь невозможно управлять такой огромной махиной, как Россия, в одиночку. Так что Сечин — это вторая голова «дракона» после Путина. И голов еще много, хотя они и поменьше.
Н.П.: А кто третья голова дракона, которая влияет на Путина?
П.И.: Сегодня, думаю, это глава Совбеза Патрушев. Четвертая — это Анатолий Сердюков.
Н.П.: Давайте поговорим о вас. Вы активно занимаетесь правозащитной деятельностью в США. Зачем? Что конкретно вы делаете?
П.И.: Сейчас я стараюсь продвигать законопроект имени Сергея Магнитского (запрет на въезд в США чиновникам, имеющим отношение к делу юриста Магнитского. — БГ). Я езжу в Вашингтон, разговариваю с людьми, объясняю, почему это важно. И это хорошо, что такие люди, как Браудер, придумали этот законопроект и смогли протолкнуть его до определенного уровня. Чтобы чиновники, повинные в том, что Магнитский погиб, Ходорковский сидит, а журналистов убивают, несли за это ответственность. С другой стороны, мы поддерживаем вступление России в ВТО, потому что это поставит страну в необходимость соблюдать международные нормы и правила, что, конечно, не устраивает Путина. К тому же мне, конечно, хочется вернуться в Россию — я все еще гражданин этой страны, и мне хочется жить там, а путинский режим этому активно препятствует.
